Густынская летопись XVII в. о борьбе за галицкое княжение в конце XII - первой трети XIII в

Подопригора В.В.

Исторический курьер

№ 2 / 2019

страницы: 2

В статье исследуется отражение в летописном рассказе Густынской летописи, сложившейся на Левобережной Украине в XVII в., событий конца XII и первой трети XIII в. В это время дважды, после смерти Ярослава Осмомысла в 1187 г. и гибели Романа Мстиславича в 1205, обострилось соперничество русских князей-Рюриковичей, польских и венгерских королей за галицкое наследство. Основное внимание уделяется способам цитирования привлеченных источников составителем Густынской летописи: выбору тех или иных сообщений русских летописных сводов, выявлению симпатий и антипатий летописца в отношении тех или иных фигур, переакцентуации сведений источников. К сравнению привлечены материалы летописных сводов, использованных составителем Густынской летописи: Ипатьевской -главным русским источником по истории Юго-западной Руси XII-XIII вв., а также Воскресенской, Никоновской летописей и Тверского сборника. В сюжетах Густынской летописи, посвященных борьбе за обладание Галичем в 1180-е гг., обнаруживается большое внимание к персонажам, не привлекавшим внимания составителя главного летописного источника современного событиям - Киевского великокняжеского свода игумена Моисея. В то же время близость позиции обоих источников обнаруживается в отношении к соперничеству Рюрика Ростиславича и Романа Мстиславича Волынского. Густынская летопись принимает сторону киевского князя, причем эта тенденция сказалась в части повествования о событиях начала XIII в. Вместе с тем образ Романа Мстиславича в Густынской летописи нельзя назвать отрицательным. В ней даже встречается уникальное, не встречающееся в других летописях, указание на права Романа на галицкое княжение, тогда как Ипатьевская летопись подчеркивает права Владимира Ярославича. В повествовании первой трети XIII в. становится еще более заметной полемика Густынской летописи с Ипатьевской. При этом здесь просматривается та же тенденция: составитель последовательно занимает позицию «старшего» князя: либо киевского, либо Мстислава Мстиславича Удатного. Последний предстает в летописном рассказе Густынской летописи как влиятельная фигура, определявшая политику Южной Руси, что диаметрально противоположно образу этого князя в южнорусском летописном своде (Ипатьевской летописи). Известия о Мстиславе Удатном отличаются в Густынской летописи большей полнотой, компрометирующие князя сведения не включаются в повествование.